Привычная философия кончилась, она неуместна, голова от давления изнутри практически треснула, образовались щели, пластырь ищу по карманам. Нет? Можно проветрить своих тараканов, понемногу стравить накопленный пар.
Я рассмотрю в телескоп подопытный экземпляр: эй, Борменталь, мозг не найден, это триумф науки!
Но разве это мешает тебе греть об меня свои руки? Разве мешает снимать с меня кожу стружками тонкими? А мне без тебя каково дрожать в героиновой ломке?
Но всё же слушай послание на нашей общей волне: вполне иллюзорна боль, тобой причинённая мне.
Привычное терпение кончилось, сломался последний рубеж; строчка, строчка, — теперь не винительный, теперь дательный падеж, получательный, немного непонимательный, главное, что всё ещё в ритм.
Но как напрягает боязнь себя рядом с ним.
Вдох, выдох, всё нормально, я почти не упала. Это просто тряхнуло автобус, где-то на четыре балла. Ну ты и сволочь, как же ты меня бесишь, укушу-укушу! Не касайся спины, не касайся спины! Вот, я почти не дрожу.
Завтра не будет следов, оставленных на спине, ведь так иллюзорна боль, тобой причинённая мне.
Я рассмотрю в телескоп подопытный экземпляр: эй, Борменталь, мозг не найден, это триумф науки!
Но разве это мешает тебе греть об меня свои руки? Разве мешает снимать с меня кожу стружками тонкими? А мне без тебя каково дрожать в героиновой ломке?
Но всё же слушай послание на нашей общей волне: вполне иллюзорна боль, тобой причинённая мне.
Привычное терпение кончилось, сломался последний рубеж; строчка, строчка, — теперь не винительный, теперь дательный падеж, получательный, немного непонимательный, главное, что всё ещё в ритм.
Но как напрягает боязнь себя рядом с ним.
Вдох, выдох, всё нормально, я почти не упала. Это просто тряхнуло автобус, где-то на четыре балла. Ну ты и сволочь, как же ты меня бесишь, укушу-укушу! Не касайся спины, не касайся спины! Вот, я почти не дрожу.
Завтра не будет следов, оставленных на спине, ведь так иллюзорна боль, тобой причинённая мне.